Анекдот на тему "а нет ли у вас другого глобуса?" с некоторых пор перестал казаться Сергею Постнову смешным. Будучи завзятым путешественником и при этом не стесненным в средствах благодаря рекламе альпинистского и туристического снаряжения, он к своим сорока годам успел покорить высочайшие вершины всех континентов, совершить кругосветное путешествие на парусной яхте, летал на дельтаплане, сплавлялся по горным рекам, забирался в самые безлюдные места бразильской сельвы и сибирской тайги. Адреналин сперва зашкаливал, но по мере роста опыта даже этот экстрим стал ему приедаться. Впрочем, становиться домоседом у него и в мыслях не было. Семьи нет и, видимо, уже не будет, вечный риск и смена впечатлений всяко интересней оседлой холостяцкой жизни. Да, он уже не молодеет, и не так уж далеко то время, когда не минующие никого возрастные болезни сильно ограничат его физические возможности. Под конец карьеры вечного странника Сергею хотелось испытать что-то невиданное, с чем не сталкивался еще ни один житель Земли. Пожалеешь тут об отсутствии "второго глобуса"...
И словно где-то наверху услышали его молитвы: земляне вступили в контакт с развитой инопланетной цивилизацией. Договор России с Федерацией трех планет открыл дорогу межпланетному туризму. Сергей, конечно, оказался тут в первых рядах, вот только первые маршруты предлагали в основном знакомство с архитектурными достопримечательностями, культурными ценностями и традициями лиановцев, а Постнову всегда хотелось экстрима в условиях дикой природы. Побродив по бесчисленным музейным залам и раскаленным от солнечного пекла мостовым вечно заполненного людской толпой Кентралика, он возмечтал о горах и джунглях, потому что где-то здесь они все же были. Ну, не на Старой планете, конечно, где из горных хребтов осталась не снесенной только Кинвара, превращенная в национальный парк под боком у гигантского Лиановеса с его триллионным населением (вы только представьте количество отдыхающих там людей!), но хотя бы где-нибудь на Ригвиле или Сетрексе.
Постнов был уверен, что его собратья по увлечению экстремальными путешествиями наверняка водятся и здесь, вопрос только, как их найти. Впрочем, а их Национальная информационная сеть тогда на что? Лиановский язык он худо-бедно освоил, так что мог теперь без перевода искать нужную ему информацию во всех уголках этой необъятной сети. Точного соответствия в используемых терминах, разумеется, не было, так что при поиске на глаза лезло много всякой чуши, но среди прочего ему попалась заметка об экспедиции вглубь болот Вуктула. Будучи по первой специальности ботаником, хотя давно уже бросившим научные занятия в пользу путешествий, он, однако, не позабыл, как составлять коллекции растений, и был точно уверен, что такую коллекцию, доставленную им с Ригвилы, любой институт соответствующего профиля оторвет с руками. Ну что же, стало быть, пора вспомнить о прежней профессии и предложить лиановцам свои услуги.
Когда Сергей вышел на связь с организаторами экспедиции и стал выяснять, не найдется ли у них места для биолога с Земли, те сперва сильно удивились. А представляет ли себе господин Постнов, в каких условиях приходится работать на Вуктуле? Там ведь весь континент - одно сплошное болото, даже сухое место для стоянки не всегда удается сыскать. Сергей в ответ рассказал о своей экспедиции вглубь Амазонии, которую на Земле не зря величают "зеленым адом". Мол, к любым трудностям готов, лишь бы раздобыть образцы вуктульской флоры для родного университета.
Расчет оказался точен. Ригвильские биологи сами были заинтересованы наладить контакты с земными коллегами, обмен информацией через НИС уже шел вовсю, но до обмена живыми растениями дело еще как-то не доходило, хотя оранжерея в Тергате готова была платить за них приличные суммы, но не отказалась бы и от бартера. Условием его должно стать личное участие специалиста в экспедиции для сбора интересующих образцов на месте? Ну, если этот специалист готов мотаться на болотоходе по столь опасным местам, то нет проблем, место для него найдем.
Теперь Сергею оставалось найти подходящего контрагента на земной стороне. Как всегда, помогли старые связи. Один из его сокурсников сделал успешную карьеру в Главном ботаническом саду Академии наук. Возможностью пополнить тропическую коллекцию местной оранжереи за счет инопланетной флоры он, конечно, сразу заинтересовался, нашлись у него и образцы на обмен с прилагающейся документацией. В итоге на руках у Сергея оказалось направление в экспедицию от ботанического сада в качестве его внештатного сотрудника и полученные под роспись коллекционные образцы. У ботанического сада не было, правда, денег на транспортировку этого ценного груза, но уж эти расходы Постнов благородно взял на себя.
Служащим космопорта, пришлось, конечно, объяснять, какие условия необходимо обеспечить для перевозки контейнера с образцами живой флоры. Они ринулись искать какие-то инструкции, ведь возили же когда-то растения и между планетами Федерации, наверняка и с Земли теперь станут возить в массовом порядке, этот контейнер лишь первая ласточка. Инструкции в итоге нашлись, перевозимым растениям обеспечили нужную температуру и влажность, так что в космопорту Тергата Сергея принимали уже в качестве желанного гостя, сопровождающего научные образцы.
Контейнер с растениями без помех доставили в знаменитую на всю Федерацию Тергатскую оранжерею. Ее грандиозный купол двухсотметровой высоты был виден издалека и являлся, наверное, самым примечательным архитектурным строением всего города. Сюда водили всех посещавших Тергат туристов, но Сергей удостоился права войти в нее через служебный вход. В ходе приема груза выяснилось, что ни одному из коллекционных образцов перелет не повредил, первый блин вопреки пословице не вышел комом. Оранжерейное руководство на радостях устроило для гостя нехилый банкет и допустило к осмотру самых потаенных закутков оранжереи, куда вход был разрешен только для ее сотрудников.
Грандиозность увиденного оранжерейного комплекса потрясла Постнова. Здесь содержались образцы десятков тысяч видов растений из всех известных биоценозов всех трех входящих в Федерацию планет. Места хватило бы и для размещения земных видов, и оно уже усиленно освобождалось, там монтировались нужные климатические установки. Местных ботаников больше всего заботило, как у них будут расти субарктические виды. Климат на всех трех планетах Федерации был достаточно теплый, на Старой планете он только на самом полюсе соответствовал земному умеренному, на Сетрексе нечто подобное было лишь на одном из ее многочисленных континентов, на Ригвиле же отсутствовало вовсе. И, разумеется, нигде не было и малейшего подобия российской тундры. Сергей же по тундре как раз успел постранствовать и немало, так что мог дать коллегам вполне квалифицированные советы на этот счет. Заодно пообещал и образцы тундровой растительности доставить в следующий заезд.
После такой беседы Постнов окончательно стал для тергатских ботаников лучшим другом. Его поселили в лучшей городской гостинице и, пока готовилась экспедиция на Вуктул, постарались познакомить со всеми городскими достопримечательностями.
Город Тергат купался в деньгах, выплачиваемых в качестве налогов тремя местными химическими концернами, но, кажется, немного стеснялся звания химической столицы Федерации и куда больше гордился званием самого зеленого города на свете. Ну, особой заслуги горожан тут не было. Местная растительность по скорости роста превосходила даже тропическую земную и лезла изо всех щелей. Лишнюю, конечно, выпалывали, но в целом расти не мешали, отдав ей стены и крыши городских домов, так что сверху город и в самом деле напоминал тропический лес, разбитый, правда, на аккуратные прямоугольники. Заросли на крышах, впрочем, не так удивили Сергея, как гигантские лианы, оплетавшие сорокаэтажные жилые дома с первого до последнего этажа. Разве что оконные проемы жители освобождали от лишней растительности. И эти лианы к тому же ярко цвели, что у их земных собратьев случается редко. Сотрудники оранжереи, сопровождавшие Постнова в прогулках по городу, объяснили, что столь красиво цветущие растения встречаются здесь и в дикой природе, но когда встал вопрос об эстетическом оформлении города, без селекции и генной инженерии дело не обошлось, благо Тергат был и главным центром генетических исследований во всей Федерации. Полученные гибриды достигали трехсотметровой длины, терпели регулярную обрезку и хождение по корням и при этом цвели на протяжении всего года, привлекая к себе местных крупных бабочек и птиц с ярким оперением. Ощущение, что живешь практически в лесу, компенсировало горожанам не прекращающиеся дожди и стопроцентную влажность, характерную для здешнего климата. То обстоятельство, что Тергат является еще и самым дождливым местом во всей Федерации, стало источником многочисленных местных анекдотов, объясняющих, например, почему горожане до сих пор не обзавелись жабрами.
Провели Постнова и по корпоративным музеям местных концернов, и по старым верфям, давно уже не функционирующим и ставшим историческими памятниками, но до сих пор поражающим грандиозностью своих конструкций, позволящих закладывать суда в полмиллиона тонн весом. Да, сейчас все судостроение сосредоточилось в Лиановесе, но тергатцам доставляло удовольствие вспоминать, что когда-то, на этапе начального освоения планеты, их город производил не только химическую продукцию, а вообще все, что нужно было для местного населения. От той роскоши им теперь осталась только большая химия, знаменитая оранжерея, медицинская клиника, где выращивались органы тела с сопутствующей коррекцией ДНК, и научный узел НИС второго ранга, где хранилась вся известная информация из области биологических наук. Что ж, и это было весьма немало, другие города Федерации, за исключением ее столицы Лиановеса, и таким набором похвастать не могли.