Наконец, подошло время отъезда. Исследовательский болотоход на воздушной подушке, рассчитанный на экипаж в шесть человек и размещение добытых образцов флоры и фауны, погрузили на палубу парома, совершающего рейсы между континентами Ригвилы. Отплывали без особой помпы, и сотрудник оранжереи Иземгир, назначенный начальником экспедиции, меланхолично глядя на удаляющийся причал, рассказывал Постнову об особенностях предстоящей экспедиции.

- Вуктул - это вообще очень странный континент. В геологическом плане Ригвила все же довольно молодая планета, в ее мантии продолжают существовать активные потоки, вызывающие дрейф континентальных плит и процессы горообразования. Но Вуктул они почему-то всегда обходили стороной, так что там нет никакой складчатости, самая верхняя точка континента не достигает и двухсотметровой высоты над уровнем океана. А ведь это четверть всей суши Ригвилы, около пятидесяти миллионов квадратных километров территории. Точно подсчитать невозможно, поскольку мелководный шельф Вуктула занят мангровыми лесами, способными расти в соленой воде. При приливах океанская вода затапливает огромные площади этих лесов, а при отливах, соответственно, отступает, замещаемая пресной водой болот, но где пролегают верхняя и нижняя границы распространения соленых вод, невозможно определить даже со спутников. Ну и практически полное отсутствие речной сети. При такой огромной площади континента и солидном количестве осадков здесь должны были течь полноводные реки, но из-за того, что уклон местности минимальный, вода не способна вымыть себе русло для стока, поверхностного стока в итоге почти что и нет, а подповерхностный очень медленный, слегка активизирующийся лишь во время отливов. То есть воды там много, но она практически вся стоячая.

- И там кто-нибудь живет? - осведомился Сергей. - Ну, хотя бы на метеостанциях для наблюдения.

- Нет, что ты! В эти болота никого жить не заманишь. Метеостанции там, конечно, есть, но обслуживаются они роботами и все показатели снимаются автоматически. Значительная часть континента до сих пор исследована только с воздуха, ничья нога там не ступала. Когда Ригвилу только начали осваивать, для высадки выбрали континент Баргжен, а точнее, побережье большой Тергатской бухты, где можно было построить солидный порт. Кто ж знал тогда, что там так сильно трясет, а дожди просто никогда не прекращаются! Но когда освоились, построили морской порт и космопорт, переносить основную базу куда-либо еще сочли нецелесообразным. Зато именно в Теграте научились строить здания, которые выдерживают любые подземные толчки. Когда дошло дело до массового освоения земель под сельское хозяйство, поселенцы стали продвигаться вглубь континента и обнаружили, что в среднем течении реки Канки и трясет куда слабее, и дожди льют не весь год напролет. Там начали сводить леса, распахивать земли и основали город Канкубиллат с деревообрабатывающими и консервными предприятиями. Опасную живность тогда извели по всему Баргжену, да и первичные тропические леса изничтожили напрочь, хотя все найденные растительные виды, надо отдать им должное, постарались сохранить. И хотя сейчас вокруг города одни сплошные джунгли, то есть вторичный лес, мы постепенно восстанавливаем разнообразие его биоценозов, возвращая сохраненные виды в природную среду. Потом по такой же схеме осваивали континент Дотленк на севере и Покстэн, расположенный в южном полушарии. Климат там уже в основном субтропический, к тому же на Дотленке много гор и тоже изрядно трясет. Но часть его изумительных горных лесов сохранили в качестве национального парка.

- А что же Вуктул?

- А это теперь тоже национальный парк, причем находящийся в федеральной собственности, - развеселился Иземгир. - Парк, куда нормальных людей никакими плюшками гулять не заманишь! Только такие сумасшедшие энтузиасты, как мы, туда и осмеливаются соваться.

- А мелиорацию проводить не пробовали?

- А смысла нет! Там какой канал ни прокопаешь, вода по нему все равно стекать не будет, он быстро зарастет и превратится в такое же стоячее болото, как и вся местность окрест. Так что в самые напряженные времена, когда еще не освоили Сетрексу с ее богатейшими природными ресурсами и возможностями для сельскохозяйственного производства, на земли Вуктула никто не покушался, и поэтому весь его животный и растительный мир сохранился в первозданном виде. Ты, наверное, слышал, что эволюция на Ригвиле так и не привела к появлению млекопитающих, в отличие, к примеру, от птиц и цветковых растений, которых здесь настоящее изобилие. Но Вуктул на протяжении всей своей истории развивался обособленно от остальных континентов и климат там не менялся сотни миллионов лет, всегда оставаясь теплым и влажным, так что там и до появления пресмыкающихся дело не дошло! Вот птицы там прижились, не знаю уж, каким ветром их туда занесло! А разнообразие растений там просто невероятное. Сохранились те их группы, которые вымерли на всех остальных континентах, и другие именно на Вуктуле и возникли и больше нигде не встречаются. А поскольку континент еще плохо исхожен, каждая экспедиция приносит массу открытий. Ну ладно, что там говорить, сам скоро все увидишь.

После недельного плавания впереди показалось, наконец, побережье Вуктула, а точнее, кроны деревьев, торчащих из воды. Члены экспедиции переоделись в походные комбинезоны, не пропускающие влагу, и вооружились электропилами.

- А это еще зачем? - изумился Сергей.

- А иначе нам на берег просто не высадиться. Тут мелководье, но ни одного даже маленького пляжика нет на сотни километров окрест, всюду деревья стоят стеной. Если не пилить, наш болотоход между их стволами просто не протиснется, - пояснил Иземгир.

Когда прилив достиг своего пика, паром смог подойти вплотную к мангровым зарослям, болотоход был спущен с палубы на воду и перебравшаяся на него команда приступила к расчистке прохода. Прорубаться пришлось весь световой день. Радовало лишь то, что обратно им предстоит возвращаться тем же путем, так что повторно ничего пилить не придется. Только к ночи болотоход добрался до относительно открытого места, поросшего травянистой растительностью, где под ногами, конечно, тоже хлюпала вода, но хоть уже не соленая. Здесь решено было остановиться на ночлег, чтобы с утра начать движение по намеченному маршруту.

Хорошо хоть энергию экономить не приходилось. На болотоходе был приличный запас заряженных супераккумуляторов, так что прожектора на нем ярко светили всю ночь, распугивая окрестную живность. В воздухе зудело местное комарье, не способное, впрочем, прокусить ткань комбинезонов, так что Сергей скоро перестал обращать на него внимание. Скоро ему предстояло приступить к работе ботаника-поисковика, так что пришло время поинтересоваться, чем здесь можно поживиться.

- Иземгир, - промолвил он, - когда мы пробивались сквозь мангровые заросли, я заметил на многих стволах пышные пучки листьев, явно не принадлежащих этим деревьям. Все это очень похоже на наши земные бромелии. Подобные растения здесь так распространены?

- Да, подобного добра и на Баргжене хватает. Цепляются за каждую развилку ствола, а то и с ветвей свисают. Но здешние все же имеют некоторые особенности. Соленая вода им не по нутру, а дожди здесь все же далеко не каждый день бывают. Вот они и запасают влагу в своих розетках. В больших экземплярах бывает, что и до ведра вмещается. Но кроме воды, углекислоты и солнца им же для жизни нужны азот, фосфор и всякие микроэлементы, а с почвой контакта нет. Но тут им на помощь приходят древесные жабы.

- Как это? - изумился Сергей.

- Ну, им для размножения тоже требуется пресная вода. Вот они и откладывают свои икринки в эти растительные микроводоемы. Оттуда вылупляются головастики, питаются какими-нибудь там простейшими, а те, в свою очередь, бактериями, растут, ну а отходы их жизнедеятельности опускаются на дно и усваиваются растением. Вот такой вот получается симбиоз. И замечу, эти жабы - очень заботливые родители. Когда головастик подрастет и основательно загадит свое место обитания, они извлекают его оттуда и подыскивают ему другой такой водоем с еще чистой водой. Тебе, кстати, это бромелии для коллекции не нужны? Утром можно будет снять парочку, пока не отъехали.

- Вместе с головастиками? - усмехнулся Сергей. - У нас бы ими, конечно, заинтересовались, вот только нет ли риска занести на Землю какую-нибудь заразу? Вы-то здесь все с абсолютным иммунитетом, вас никакие вирусы не берут...

- А здешние вирусы вообще не переходят на млекопитающих, - успокоил его Иземгир. - Им просто никогда не приходилось сталкиваться с этим классом живых существ, потому у них даже нет подходящих инструментов для проникновения в клетки такого хозяина.

- Хорошо бы, если так, - пробормотал Постнов. Из всех рисков путешествия по чужой планете больше всего его беспокоила именно возможность подхватить какую-нибудь экзотическую инфекцию, а потом еще завезти ее на Землю. Но если здешние вирусы и впрямь окажутся там нежизнеспособными, то этот риск к его несказанному облегчению снимался.

Утром, как и советовал Иземгир, было положено начало сбору коллекции вуктульских растений. В отличие от довольно компактных бромелий, взять с собой цельные образцы деревьев из мангровых зарослей не представлялось возможным, но на некоторых из них обнаружились созревшие плоды с семенами. Их Сергей и оприходовал.

После завтрака болотоход снялся с места. Ход его был достаточно медленным, позволяющим разглядеть всю окружающую растительность и при необходимости затормозить, чтобы собрать заинтересовавшие экземпляры. Непромокаемые комбинезоны, в которые облачились участники экспедиции, были тут просто незаменимы. Спустившись с болотохода на покрывавшую землю растительность, можно было не ощутить под ногами даже зыбкой почвы и ухнуть в болотную жижу с головой, после чего товарищам приходилось доставать неудачливого сборщика. Постнов и сам так пару раз искупался. Оставалось удивляться, как в этой среде умудряются расти деревья. Но как-то ведь росли. Пусть не такие высокие, как в окружающих Тергат джунглях, пусть не так густо, как в мангровых зарослях на краю континента, но их все же было достаточно, чтобы смыкаться наверху кронами, так что полянки, с которых было видно небо, встречались достаточно редко.

"Если уж амазонскую сельву величают "зеленым адом", то как назвать это?" - размышлял Сергей. - "Место, где не найти ни одного сухого клочка, где хорошо только жабам да комарью. У кого, кстати, это комарье кровь-то умудряется сосать? У птиц или у тех же жаб?"

- А далеко мы так забраться сможем? - поинтересовался он у Иземгира.

- Пару сотен километров вглубь проедем и уже доберемся до не исследованных мест, - ответил тот. - Можно было бы и подальше, но все нехоженые территории нам за одну экспедицию все равно не охватить, а новые виды растений и уж тем паче насекомых мы и так найдем в изрядном количестве.

- А до центра континента кто-нибудь так пытался добраться?

- Да это ж четыре тысячи километров от побережья! Болотоход быстро передвигаться не в состоянии, да еще возможны завалы на пути от рухнувших стволов. Получается многодневная экспедиция с весьма сомнительным результатом. Там, в центре, точно такие же болота, даже знака никакого не поставишь, чтобы он потом в топи не утонул. Какие-нибудь экстремалы, возможно, могли бы рискнуть, но им ведь постоянно острые впечатления нужны ради адреналина в крови, а тут придется долгими днями смотреть на однообразный пейзаж за бортом. Ну, не совсем однообразный, все же деревья разные встречаются, но это удовольствие лишь для таких знатоков предмета, как мы. В общем, я о таком ни разу не слышал.

Сергей задумчиво кивнул. Он бы, может, и рискнул отправиться в такую экспедицию хотя бы ради престижа, но кто ж ему для этого персональный болотоход предоставит. Что эта совершенная техника очень дорога и явно не по его карману, он уже понял.