Космопорт, раскинувшийся на огромной территории севернее Шереметьева, поражал своим многолюдьем и суетой. Фактически, он составлял единый космический хаб со старым международным аэропортом Шереметьево, работавшим сейчас с большой перегрузкой, так что многие путешественники предпочитали лететь через другие аэропорты, а потом добираться в космопорт по железной дороге. Москвичам, впрочем, было куда проще: электрички с Савелевского вокзала ходили в этом направлении регулярно.

Пассажирские космические корабли, принадлежащие государственной компании Федерации трех планет, стартовали каждые пять минут, и отправлять их старались с максимальной загрузкой, так что на табло то и дело появлялись сообщение о вакантных местах на очередной рейс. Переоформить билеты на них можно было за считанные минуты. Рейсы на Тергат, правда, отправлялись в четыре раза реже, чем на Лиановес, раз в полчаса, но Кирсанов приехал загодя и вполне успевал на предыдущий рейс. В мозгу, правда, ворочалась мыслишка, что если он прибудет на место назначения на полчаса раньше, то Ингаберта на оговоренном месте встречи может еще не оказаться. "Ну, осмотрю тогда их космопорт", - подумал Вадим.

Земной космопорт работал как часы: объявлена посадка на рейс, к соответствующему перрону тут же подаются два вместительных автобуса, быстро заполняющихся пассажирами, затем они в сопровождении платформы с багажом прибывают к нужному стартовому столу, представляющему из себя стакан с внутренними стенками, покрытыми диглином, такое покрытие лиановцы еще называют абсолютно белым телом первого рода. Роботы быстро перемещают весь багаж в грузовой отсек, пассажиры поднимаются на борт и занимают удобные кресло с антиперегрузочной амортизацией (ну да, при старте с поверхности планеты, до перехода корабля в пространство Стерхота, перегрузок все же никак не избежать), транспорт отъезжает за пределы стартового стола, ровно в назначенную минуту включаются фотонные двигатели в днище корабля, мощный поток фотонов врезается в суперзеркало из диглина, без потерь отражается им и попадает в такое же суперзеркало на днище корабля, отрывая от Земли многотонную махину. Как с помощью таких многократных отражений можно с максимальной эффективностью использовать энергию света, лиановцы оповестили уже всех и каждого. Земляне с удовольствием переняли бы эту технологию, да вот жаль, их установки ядерного синтеза пока на способны производить диглин в сколько-нибудь заметных количествах, а без него нечего и надеяться создать такие суперотражатели. Диглин впечатлял. При переходе из автобуса в корабль сотрудники космопорта даже предупреждали пассажиров ни в коем случае не смотреть на те участки диглинового покрытия, куда в этот момент падают солнечные лучи. Слепить будет так, словно глядишь на само солнце.

Корабль спешил выйти из плотных слоев атмосферы, чтобы не создавать возмущений при переходе в пространство Стерхота. Мгновенное выпадание из пространства огромной массы, занимающей к тому же солидный объем, в атмосфере всегда вызывает эффект хлопка, тем более громкий, чем плотнее та самая атмосфера. Сам переход, как говорили Вадиму знающие люди, пассажиры даже не почувствуют, а время, проведенное в пространстве Стерхота, просто выпадет из их сознания, поскольку все привычные для нашего мира энергетические процессы там просто останавливаются. Другой мир со своими физическими законами, что тут говорить! Выйти из пространства Стерхота они должны были уже совсем рядом с Ригвилой, над ее планетарным космопортом.

Полет прошел без малейших происшествий, и перед приземлением Вадим успел насладиться зрелищем Тергата. Гигантский город с территорией в пол-Австралии сверху мало отличался от окружающих его джунглей, настолько он был покрыт буйной тропической растительностью. Лишь производственные территории рядом со знаменитой бухтой и сам космопорт были свободны от ее проникновения. Ну, здравствуй, второй по величине и самый дождливый город Федерации трех планет! Тебя и увидеть то с высоты удалось только потому, что жаркие потоки света от перманентно стартующих и садящихся кораблей рассеивали тучи над космопортом.

Кирсанов немного пожалел, что свое знакомство с Федерацией он начинает не с ее столицы Лиановеса. Любой уважающий себя путешественник просто обязан пройтись по его Кентралику и посетить Национальный музей, предварительно поглазев с улицы на его фантастические барельефы. Ну ладно, внутренний туризм тут тоже в большом почете, вот обживется он в Канкубиллате и в ближайший отпуск постарается посетить все самые козырные места Федерации и первым делом, конечно же, ее древнюю столицу.

Хотя даже подмосковный космопорт показался Вадиму гигантским, тергатский собрат превосходил его на два, а то и на три порядка. В такой мешанине куда-то спешащих людей он мигом бы затерялся, если бы попытался самостоятельно отсюда выбраться, но, к счастью, как выйти на условленное место встречи, он помнил твердо, а там уж Ингаберт быстро его нашел.

- Ну что, мой друг, - промолвил лиановец после обмена приветствиями, - желаешь сразу отправиться в Канкубиллат или сперва ознакомиться с нашей планетарной столицей?

- А какие здесь есть интересные места?

- Такие, каких не было бы в Канкубиллате? Если тебя не интересуют достижения химической науки, то могу посоветовать только местную оранжерею. Да, оранжереи и в других городах не редкость, но эта поражает своими размерами. Ее владельцы задались целью разместить в ней абсолютно все растительные виды, какие только встречаются на наших трех планетах, и уверяют, что это им удалось. Сейчас возводят еще и новые корпуса под вашу земную флору. Там можно бродить целыми днями, но у нас, конечно, столько времени нет, поэтому советую посетить только главный корпус. Зрелище будет незабываемое.

Кирсанов, конечно, согласился, и местное скоростное метро быстро доставило их из космопорта к станции под названием Оранжерея. Гигантское стеклянное сооружение стометровой высоты, в центре которой к тому же возвышался купол, возносящийся еще на метров пятьдесят, поражало воображение. То, что росло непосредственно под куполом, снаружи казалось даже не зеленым, а красным.

- Это что там такое? - кивнул Вадим.

- Сеткел цветет, - усмехнулся Ингаберт. - Уникальное дерево даже для здешних лесов. Может достигать двухсотметровой высоты, и крона у него при этом диаметром метров в сто. Расти может только в здешнем вечно влажном климате, поскольку корни просто не в состоянии загнать влагу на такую высоту. Так они и не загоняют, поскольку влага постоянно льется с небес и поглощается самими листьями в требуемых количествах. Цветы у него огромные и красивые, плоды тяжеловесные и запросто могут прибить, коли свалятся на голову, жаль, что при этом малосъедобные. На цветение лучше смотреть отсюда, поскольку снизу ничего не видать.

Налюбовавшись цветущим сеткелом, они все же оплатили вход и вошли внутрь, в тот самый отсек, где располагалась растительность влажных лесов Баргжена. Леса Амазонии часто называют "зеленым адом", но здешние по всем параметрам переплюнули даже амазонскую сельву. Полюбовавшись на тонкие стволы, сплетающиеся кронами на высоте двадцатиэтажного дома, да еще переплетенные лианами, Вадим поинтересовался, как все эти породы можно различить и нельзя ли взглянуть на них сверху.

- Можно и сверху, - промолвил Ингаберт, - там под крышей даже специальные галереи пристроены с прозрачными стеками и полом. Только если здесь ты видишь одни стволы, то там будет сплошная мешанина ветвей с редкими цветами. Не поймешь даже, что к чему относится.

- Как-то не слишком наглядно получается...

- Зато растет все в натуральном виде. Вот это, например, гильнетос, из плодов которого добывают очень дорогой сок, который занимает у нас нишу ваших марочных вин. Это единственное дерево, которое так и не удалось окультурить без потери вкусовых качеств. Собирают плоды, соответственно, с диких деревьев в окружающих Тергат джунглях, так что можешь представить себе себестоимость конечного продукта. В Лиановесе его подают, по-моему, только в фешенебельных ресторанах, но здесь, в Тергате, все же можно по случаю прикупить бутылочку-другую с сувенирной символикой. А что ты хочешь, это единственный производимый тут не химический продукт!

Ингаберт еще затащил Вадима в отсек, отведенный под болотную флору Вуктула, куда более низкорослую, но зато обильно цветущую. Влажность тут, впрочем, была стопроцентная, и Кирсанов долго не продержался.

- И что, так там по всему континенту? - осведомился он.

- Именно, - кивнул Ингаберт.

- Тогда понимаю, почему там никто не живет!

Выбравшись, наконец, из оранжереи, они немного прошлись по жилым кварталам Тергата. Вид двадцатиэтажных домов, снизу до самых крыш увитых лианами, часть которых при этом еще и цвела, казался нереалистичным.

- Тут еще и на крышах прорва растительности, - прокомментировал Ингаберт. - Просто покрывают крышу перликстом, это такой влагонепроницаемый материал, который здешняя промышленность и производит, насыпаем поверх него тонкий слой почвы, а дальше уж растения сами и засеятся, и вымахают, и даже обихаживать их особо не надо.

- Да это ж самый зеленый город, какой я только знаю! - с восхищением выдохнул Вадим.

- Ну да, если считать по количеству древесных стволов на квадратный метр территории, то точно, - кивнул Ингаберт. - Мы в Канкубиллате крыши не засаживаем, только палисадники, но зато эти палисадники у нас есть, и мы к тому же предпочитаем плодовые деревья. Ладно, сам все увидишь.

Между Тергатом и Канкубиллатом было налажено регулярное воздушное сообщение. Эти два города соединялись, конечно, и широкой наземной дорогой, но расстояние было велико, а скорости на земле ограничены, так что ехать пришлось юы слишком долго. По земле Ингаберт отправил багаж Вадима, упакованный в контейнер, самому же ему предложил воспользоваться аэротакси.

Полет чуть ли не через весь континент оказался весьма захватывающим мероприятием. Сперва густые тучи, сквозь которые иногда удавалось разглядеть зеленую равнину, прорезанную реками. Потом тучи немного разошлись, а зеленые тона внизу стали чередоваться с бело-розовыми.

- Это наши сады цветут, - с гордостью пояснил Ингаберт.

И действительно, цветущие кроны были выстроены ровными рядами, между которыми ездили обслуживающие садовое хозяйство механизмы.

- Да, у нас все сельскохозяйственное производство роботизировано, - промолвил Ингаберт, - хотя ближе к городу находятся энтузиасты, готовые ухаживать за деревьями своими руками. Это у них хобби такое.

Их летательный аппарат, тем временем, приблизился к руслу какой-то реки, которая, вбирая в себя многочисленные притоки, становилась все полноводнее.

- Это и есть Канка, наша местная Амазонка, - усмехнулся Ингаберт. - Большому городу - большая река. Канкубиллат растянулся вдоль нее на полторы тысячи километров в среднем течении, ближе к устью случаются тайфуны, так что жить там было бы не слишком комфортно. А так причалы, набережные, куча пляжей, сады, доходящие чуть ли не до уреза воды, где никто никому не запрещает проводить пикники, никаких тебе опасных животных в воде, короче, райская жизнь, хотя людей для рая, конечно, многовато.

Предвестником появления города стала, однако, большая лесопилка, сырье для которой прямо по Канке и сплавлялось, но ниже по течению действительно пошли пляжи и нерегулярные сады. А вокруг, насколько видит глаз, городские кварталы, утопающие в зелени. Производственные мощности деревообрабатывающих и целлюлозно-бумажных комбинатов, как пояснил Ингаберт, располагались ниже по течению реки, чтобы не угнетать своим соседством горожан.

Аэротакси высадило их в самом центре города, откуда недалеко было до ведущих издательств и, главное, до местного университета, куда Ингаберт и отвел Вадима устраиваться на работу. Трудовой контракт удалось заключить быстро. Кирсанов должен был преподавать местным студентам иранские языки и литературу. Содержание курса - на его усмотрение, группы обучающихся еще предстояло набрать, но на факультете земных языков его заверили, что здесь это делается быстро. Объявление о наборе выводится в сеть, а там уже все желающие смогут записаться, даже перейти с других курсов и факультетов.

Уже в ранге университетского профессора Вадим отправился присматривать себе жилье. Жилые дома здесь оказались такими же двадцатиэтажными, как в Тергате, но зато с более просторными квартирами, террасами на каждом этаже и, главное, не так густо натыканными, благо плотность населения здесь была вдвое ниже. Уже заработанных Кирсановым денег хватило на покупку приглянувшейся ему квартиры даже безо всякой рассрочки. Теперь остается прикупить мебель и всякие домашние приборы, дождаться прибытия багажа и разместить по комнатам свою драгоценную библиотеку. И пусть с городом по большому счету он был еще незнаком, ему здесь уже нравилось. Фортуна явно обернулась к нему лицом.