Хенкос давно уже привык, что королевские поручения легкими не бывают. Вот только не доводилось ему пока снаряжать большие караваны и уж тем паче водить их за пределы родной Витании. Но иноземные языки он все же знал, в торговом деле был не новичком, а что нет опыта дальних путешествий, так когда-то все равно его надо приобретать, иначе что же ты за купец! Хенкос сперва попросил было помощника из опытных караванщиков, но Ганебис объяснил ему, что никакого другого доверенного лица в купеческой среде у него нет, а лишние уши в столь деликатном деле категорически противопоказаны. Верной стражей он, Ганебис, караван обеспечит, в качестве проводника сойдет и старик-сектант, но возниц и приказчиков Хенкос пусть подбирает сам и сам же за них потом и отвечает в случае чего. На случай захвата каравана чужими воинами Ганебис вручил ему несколько маленьких запаянных пробирок с уже знакомым Хенкосу порошком. Его тут было во много раз меньше, чем в той колбе, ну так и не по воинскому стану его сейчас распылять, а на нескольких стражников хватит вполне.

Деньги на снаряжение каравана выделила казна, но уж товары для зарубежной торговли приобретал сам Хенкос, рассчитывая расторговаться с прибылью и оставить ее себе в качестве платы за труды. Повозок было приобретено много из расчета, что на обратном пути в них должна будет скрываться большая община. Ощущать себя богатым караванщиком Хенкосу раньше не доводилось. Было такое впечатление, что и плечи у него вдруг расширились, и голос стал звучать куда зычнее.

И вот, наконец, тронулись. По витанийским землям двигались вообще безо всяких проблем, на границе стража соседей, конечно, потребовала отчета, кто, куда и с какой целью идет, но особо не придиралась. Тень грозного короля-колдуна, казалось, стояла за спиной любого витанийца и заставляла поумерить аппетиты. Чтобы не демаскировать заранее истинную цель каравана, Хенкос повел его кружным путем, разворачивая торговлю в каждом попадавшемся на пути городе, но долго там не задерживаясь. Товары постепенно расходились, и стальной сундук, где Хенкос хранил выручку, уверенно наполнялся.

Двое сектантов, которых Хенкос должен был доставить в Алгердские горы, в городах старались не отсвечивать, вообще не покидая повозок, но за их пределами все же вылезали на божий свет. Старик иногда играл на своем инструменте, но больше строчил что-то на бумаге, объясняя, что в соответствии с королевскими пожеланиями перекладывает свой гимн на витанийский язык. Мальчуган же при каждом удобном случае пел. И пусть слова его песен были незнакомыми, зато голос воистину завораживал. И сопровождавшие караван опытные воины, и набранные Хенкосом возницы настолько подсели на эти песни, что хотели слушать их на каждом привале. Мальчишка-бессребреник никаких ценных подарков за свое искусство не брал, мол, будущему священнику нельзя жить в роскоши, иначе на него не будет нисходить Святой Дух. А вот пастыри правящей Церкви подобными вопросами что-то не сильно заморачивались! Как-то отблагодарить певца людям все же хотелось, и мальчишке всегда норовили сунуть кусок послаще. Вот такие подношения он снисходительно принимал. Хенкос, гадавший вначале, что такого нашел его сеньор в этих сектантах, что решился ради их вывоза на такую дорогостоящую экспедицию, слушая юного Игвая, начинал понимать короля. Ради этого мальчугана никаких сокровищ не жалко, он сам и есть самое дорогое сокровище.

Когда их путь приблизился, наконец, к Алгердским горам, Хенкос поручил Нолаю определять его дальнейший путь. Та проселочная дорога, на которую они свернули, явно не была предназначена для проезда тяжелых повозок, но выбирать не приходилось. С руганью, мостя в нужных местах гати и воздвигая временные мосты через речушки и ручьи, они все же пробились к подножию горного хребта. Дальше вели уже только козьи тропы. Сектантам самим предстояло спуститься вниз со своим скарбом и загрузиться в повозки. Все, что надо, им должен был объяснить сам старый священник, удачно исполнивший свою миссию, но Хенкос в качестве полномочного представителя короля навязался ему в провожатые, поскольку хотел своими глазами увидеть селение сектантов.

Прогулка по горам того стоила. Сектанты угнездились в незаметном со стороны горном распадке, обустроили террасы на склоне и разбили там свои огороды. Еще у них были козы и овцы, и свои одежды они явно ткали самостоятельно из настриженной и спряденной шерсти. Ткани они ничем не красили, так что одеты были в одинаковые белые хламиды, и то только взрослые. Мелкая детвора, не стесняясь, разгуливала нагишом. Впрочем, стояло лето, а на холодное время года, как выяснил Хенкос, здесь для каждого были припасены и теплые штаны, и валенки, и шубы из овчины.

Игвай, лихо скакавший по крутой горной тропе, ничуть не выдохся и, оказавшись в родном селении, вприпрыжку рванулся к группе пацанов и девчонок, явно его сверстников, хотя большинство из них он и перерос на целую голову. Их солидный уже возраст подчеркивало то, что все они были одеты в те самые хламиды, одинаковые по покрою для мужского и женского пола. Встречающие издали дружный вопль и ринулись обнимать юного путешественника, да так жарко, что чуть не задушили его в своих объятиях. Вырвавшийся, наконец, от них Игвай был встрепан, весь раскраснелся и тяжело дышал, но улыбался при этом от уха до уха. Он явно был здесь всеобщим любимцем и главным авторитетом среди детского населения общины. Младшие детишки к нему и подойти не смели, лишь восхищенно взирали издали. Хенкоса поразило, что все эти дети сплошь такие же светловолосые, как и Игвай. В Витании, где преобладали брюнеты, этих детишек и впрямь могут принять за ангелов.

Посетив на правах гостя жилища нескольких общинников, Хенкос убедился в их крайней непритязательности, настолько скудна была их домашняя обстановка. Жили здесь бедно, но с голодухи все же не мерли, а все свободное время посвящали молитвам и другим духовным занятиям. В ангельском пении здесь недостатка точно не было.

Вывезти с собой домашнюю скотину было невозможно, и ее всю забили на припасы в долгом пути. Впрочем, король обещал всем переселенцам помощь в обзаведении хозяйством на новом месте. Сжечь оставленные жилища решено было поутру перед отходом, ну а вечером все обитатели селения собрались на богослужение, которое они тут почему-то называли радением. Происходило оно во вместительном деревянном бараке, ничуть не походившем на церковь. Хенкоса внутрь не пустили, объяснив, что там ожидается сошествие Святого Духа с пророчествами, а он де еще не посвященный и эти тайны ему знать пока не следует. Всю эту таинственную церемонию Хенкос провел снаружи, слыша завывания каких-то инструментов и довольно слаженное пение сектантов, в котором выделялся хорошо знакомый ему голос Игвая. Что им там напророчил Святой Дух, Хенкос так и не узнал, но со своего радения сектанты расходились радостные и умиротворенные.

Спуск нагруженной вещами людской толпы по узкой горной тропе - процесс достаточно муторный и редко обходящийся без травм. Но сектанты как-то все же спустились без потерь. Теперь уже пришлось повозиться Хенкосу, распределявшему их по повозкам и обговаривавшему с каждым из возниц легенду, кто здесь кем приходится. Чтобы сектанты не слишком бросались в глаза цветом своих волос, пришлось переодеть их в витанийское платье с обязательными капюшонами и приказать не говорить на своем наречии, когда придется проезжать людные места. Народ этот, впрочем, был дисциплинированный и привычный к постоянным опасностям.

Больше всего Хенкоса тревожило поведение детей. Забудутся, заболтаются, выдадут всех... Но именно они и поразили купца больше всего. Сектантские дети, как и все дети на свете, иногда шалили, но быстро приходили в себя, самолично нарывали прутья в придорожных кустах и приносили родителям с просьбой избавить их от совершенного греха. И потом стоически терпели, когда этими прутьями полосовали их маленькие ягодицы. Церковная мораль и в самом деле предписывала послушным детям подобное поведение, но Хенкосу доселе не доводилось встречать ни одного ребенка, который следовал в жизни этим установкам. Лгали в надежде скрыть свой проступок, сбегали, прятались, в меру сил сопротивлялись, потом орали от боли под розгами или вожжами, Хенкос и сам в детстве так поступал, но только не принимали стоически наказание. Или эти дети и в самом деле настолько сильно верят, что взрослые, наказывая, желают им только блага? Странные дети и не менее странные взрослые, узнать бы поближе их веру.

На обратном пути торговать было особо нечем, и в городах особо не задерживались. Кое-что, однако, Хенкос все же скупал, чтобы подороже продать в Витании. В одном из таких городов к нему все же прицепились. Страже постоялого двора показалось странным, что с караваном следует так много людей, причем с маленькими детьми. Объяснения, что это родственники возниц и охранников каравана, стражников не очень-то удовлетворили. Хенкос понял, что его подозревают в работорговле. Торговать людьми здесь в принципе не воспрещалось, если они не были единоверцами. Стало быть, последуют расспросы и кто-нибудь догадается, что это те самые страшные для Церкви алгердские сектанты. Тогда и им, и ему, Хенкосу, не миновать знакомства с инквизицией. Ганебиса инквизиторы, конечно, побаиваются, но все же не настолько, чтобы на своей земле выпустить из лап столь ценный приз. Хенкос вдруг живо представил Игвая на дыбе, и ему чуть не стало плохо. Пришлось лебезить и вытаскивать золото из заветного сундука.

Стражники подношение приняли, но, похоже, что-то заподозрили. Не было никакой уверенности, что не тормознут при выезде из города. Что ж, значит эти мздоимцы не должны успеть никому донести. Хенкос предложил им вина, сам выпил с ними из того же кувшина, чтобы показать, что, мол, не отравлено, но предварительно сыпанул туда содержимое одной из пробирок. Ему-то это как с гуся вода, а вот им не поздоровится.

Расчет оказался верен. Караван выпустили беспрепятственно, а вот пившие с ним стражники скоро ощутили жар, впали в беспамятство и скончались, не приходя в сознание. В городе испугались было начала мора, но вскоре успокоились, поскольку новых заболеваний не последовало.

Только после пересечения витанийской границы Хенкос позволил себе расслабиться. Здесь уже его подопечным ничего не угрожало, и он отправил гонца к королю, что задание выполнено. Торжественной встречи в столице им не устроили, сектантов просто кучно поселили в одном из столичных кварталов, где все дома были предварительно выкуплены королем. Хенкоса, однако, Ганебис при встрече расцеловал и позволил оставить себе всю вырученную прибыль за вычетом затрат, понесенных ранее казной. Продав повозки и доставленные в Кинеру иноземные товары, Хенкос в итоге остался при такой солидной сумме, что мог теперь позволить себе снаряжать собственные караваны. Не потраченные ампулы с заразой тоже, кстати, остались при нем, король на радостях удовлетворился рассказом, что все они пошли на тех стражников, что пытались задержать караван. Хенкос даже и не надеялся на столь баснословный прибыток! Похоже, небеса и в самом деле к нему благосклонны...